Ракетчику солдату
 Любого гарнизона.
Особая забота
 Ложится на погоны.
(Содатская народная песня)

Осень. Бабье лето. Красота.

Переехав в деревню, так сказать, подальше от шума городского, я теперь каждый день любуюсь красотами местной природы, кстати, довольно схожей со средней полосой России. Различные воспоминания лезут в голову от запахов навоза, сена и отцветающих осенних растений. Одним из них я сейчас и попробую поделиться. Ничего особенного. Можно и не читать.

Трудно сказать, что побудило трех совершенно нормальных военнослужащих сделать то, что, по словам замполита полка, являлось актом полнейшего идиотизма и кретинизма, а так же преступлением достойным дисбата, в который он нас обязательно бы упек, кабы не наша счастливая звезда.

Вообще-то звезда была не наша. Ее падения на свои погоны вот уже полгода томительно ожидал командир полка, подполковник Труфанов. С ним вместе, ее ожидал и весь образцово-показательный пятый полк, солдаты которого, непрерывно трудились от зари до зари на всевозможных работах (построение дач, копание котлованов, бетонирование вертолетных площадок, уборка территории, внеочередные наряды на кухню и т.д. и т.п.) приближая заветный граненый стакан со звездой на донышке к пересохшему рту командира. Но командиру не везло. Звезда никак не падала и с каждым днем, и без того суровый Труфанов, становился все угрюмее.

Справедливости ради надо заметить, выплыви вся эта история на поверхность, командир все-равно стал бы полковником. Но любой, даже невинный залет, в обстановке натянутых струной нервов 'папы' резонировал в непропорционально жестокие последсвия как для солдат, так и офицеров. Командир был страшен в гневе и никто, от задроченного бойца, до замполита не желал стать жертвой этого гнева. Или даже его свидетелем.

Поэтому историю замяли. Все участники отделались легким испугом, и неплохо было бы уже рассказать, что же произошло в тот теплый сентябрьский день.

Будучи солдатами некогда сверхсекретного дивизиона Ракетных Войск Стратегического Назначения, никто из нас, не мог толком понять, в чем же заключается наша служба. С одной стороны мы охраняли баллистическую ракету и мысль о вверенном нам "карающем мече социалистической Родины готовым в любую минуту обрушиться на головы гиен капитализма", - по замыслу нашего замполита, должна была наполнять наши сердца безграничной гордостью и ответственностью за доверие, оказанное нам советским народом.

На деле, охранять надежно воткнутую в шахту и прикрытую специальной крышкой выдерживающей прямое попадание упавшего самолета, ракету было до умопомрачения скучно. Слова замполита не возбуждали совершенно. Всем было известно, при взлете железного фаллоса первыми жертвами ядерной катастрофы будем мы, трое его охранников, аккуратно поджаренных ракетным топливом.

Поэтому, не вдаваясь в высокие материи, мы охраняли самих себя, а также окрашенный в цвет детского испуга сейф, с гранатами и боеприпасами, 3 Калаша, да ППШ (пулемет) на башне. Все это вооружение, было лакомым куском для боевиков из Нагорного Карабаха периодически приезжавших в Россию за оружием. Случаи грабежа со смертельным исходом уже случались в соседних дивизиях. При правильном подходе, вырезать троих бойцов не составляло большого труда. Жить хотелось и посему мы были на чеку. Ну, заодно и ракету охраняли будь она неладна.

Вся лафа оборвалась практически в одночасье. Горбачев подписал договор о разоружении, ракету вынули, сейф забрали и на дежурство стали посылать, как настоящих джигитов, - без оружия, но со штык ножами. Если раньше приходилось тащить хоть какую-то службу, то после таких радикальных перемен даже замполит затруднялся сформулировать наши новые обязанности. Но, выручил полковой завхоз, майор Бабичев, старый человек с изуродованной верхней челюстью усыпанной беспорядочно торчащими во все стороны зубами. Он, даром что шепеляво, разъяснил задачу вполне доступно. Если вырезать всю матерщину из его речи, то охране вменялось забыть про заморских врагов и сконцентрироваться исключительно на соотечественниках, а именно жителях близлежащих деревень, провляющих нездоровый интерес к казенному имуществу как внутри караулов, так и на территории объекта. Охрана холодильника, кастрюль, электроплитки и других предметов караульного быта, являлась теперь определяющим началом нашего бытия. И по началу всех это радовало.

Но только по началу. Вдоволь наглотавшись упавшей на нас свободы, полазив внутрь жерла шахты, в знак солидарности с пацифистами мира неоднократно испражнившись в ее чрево, вырезав заветное ДМБ 90 на всем чем можно, Караул устал и впал в тоску. Жизнь перестала быть интересной. Согласитесь, сидеть втроем посреди леса или поля в тесном карауле, огороженным колючей проволокой в течении семи дней, занятие не из самых веселых. И посему каждое отделение имело свое коронное развлечение. Находившиеся недалеко от полуопустевших деревушек и поселков, считались в лучшем положении. Доярки выручали как могли, в основном молоком, но и зачастую телом. Обьекты расположенные в глубоких лесах были обречены на скуку и длительные самоходы, как правило, не приносящие ожидаемых результатов (водка, женщины, еда).

Дояркам пилить в наш караул было далеко и, видимо, это и повлияло на выбор Петрява, нашего замполита, уславшего мое отделение в тьмутаракань. Но он, болезный, не учел фактора своих соратников по погонам. Наше, в меру удаленное местонахождение, позволяло лейтенанту Кузьмину относительно безопасно привозить студенток, пригнанных на сбор картошки в окрестные колхозы из Владимира и Иваново. По сей день, мне неясно чем привлекали нищие солдаты довольно неплохих девчонок. Может времена были еще другие, может весело было с нами. Уж чего чего, а развлечь мы могли. Не знаю. Как бы там нибыло, а ночи с Кузьминым и герлами являлись предметом черной зависти допущенных до тайны дембелей. Одно дело общаться с доярками, а тут интелигеннтный контингент. Разница, однако значительная.

Но гулянки без выпивки как презерватив без секса. В надежде выменять что-либо на водку, начисто забив на заветы Бабичева, мы вынесли из караула всё более менее ценное. Сняли шифер с туалета, вытащили стекла из многих окон, продали последние пару комплектов резиновых химзащитных костюмов местным рыбакам и пастухам. Рыбакам нравились сапоги, одевавшиеся под самые яйца, а пастухи любили использовать плащи с капюшоном. Поскольку мы не одни были такие умные, то в дождливые дни, или местах рыбалки, создавалось впечатление массовых химических учений. Что ни встречный, то в химзащите. К сожалению местных жителей, мы были последним поколением ракетчиков пытавшихся всучить их хоть кому-нибудь и посему товар шел на ура по курсу полный комплект за две бутылки водки. С большими усилиями было сбыто пару мотков колючей проволоки, несколько аккумуляторов и пара добротных кастрюль. Нашелся покупатель и на фонарь, что на бочке (так называлась ныне пустующая башня, где раньше сидел часовой). Но сделка не удалась. Слишком заметная утрата. Без фонаря никто бы у нас не принял дежурство, а это уже залет.

Параллельно, личный состав моего отделения занимался сбором диких орехов, каких-то ягод и грибов. Рацион, выдаваемый в дивизии, кончался дня через три, во многом благодаря Кузьмину и студенткам, которых надо было чем-то кормить. Голод не тётка, - приходилось изощрятся. Чай со зверобоем, мешок картошки привезенный Кузьминым, супы из брикетов (коих собралось превеликое множество, бо в лучшие времена их никто не жрал), да яйца выменянные или купленные в деревне, были нашим основным рационом. В сочетании с дарами природы, вполне приемлемое меню.

То сентябрьское утро застало нас загорающими на травянистом склоне стартовой площадки, у жерла шахты. Был довольно жаркий день. На поле, за колючкой, колхозники неторопливо возились с подсолнухами. Там же тихонько стрекотал трактор. Природа была в разгаре бабьего лета. Ни ветерка, ни облачка. В воздухе пахло таким родным, сладким запахом навоза, перемешанным с запахом кошеной травы. Высоко в небе пели птицы, цвели поздние осенние цветы, стрекотали насекомые. Все было настолько спокойным, что, казалось, любое телодвижение разрушит эту идиллию. Видимо поэтому никто из нас и не двигался. Только Чопик изредка сплевывал через голову, стараясь попасть во чрево шахты. При удачном попадании, через несколько секунд, шахта возвращала тихий всплеск разбившейся об лужу на дне слюны. При сильном везении, слюна попадала в металлический ромб, торчащий из дна и возрващенный звук был намного интереснее, мелодичнее и раскатистей что-ли. В таких случаях Чопик и Дедахан умиротворенно улыбались, и снова наступала тишина. Дедахан не плевал, он так и не научился собирать сопли из носа в смачный харчок, как это мастерски делал Чопик. Я не участвовал по причинам эстетическим но, сознаюсь, тоже радовался возвращаемым звукам.

Была среда. Дежурить оставалось еще два дня. Все способы развлечений были исчерпаны, письма написаны, водка выпита, тёлок не ожидалось. Оставалось только одно - валяться и ничего не делать.

- Может картошки испечь,- предложил я.
- Надоело уже,- тоскливо ответил Чопик.
- Мне тоже нехочица, - добавил Дадахан.

Полежав еще некоторое время, тоску прервал Чопик.
- Слушай, давно хотел спросить, а чего это за бочки валяются вон там.
- А, эти,- привстав и проследив за рукой Чопика, промычал я.

Под бугром, в высокой траве, лежала проржавевшая бочка размером в полтора обхвата и высотой где-то метр. Метрах в 30 от нее лежала такая же.

- Это БДШ. Большая Дымовая Шашка. Их вокруг шахты около пяти штук должно быть. Валяются тут годами.
- А зачем они? - поинтересовался Дедахан.
- Для маскировки, дубина. В хорошие времена их зажигали при воздушной тревоге.
- А ты видел? - поинтересовался Чопик.
- Не-аа. На моей службе никаких учений с маскировкой не проводили. Да и не работают они уже. Я проверял их как-то. Все проржавели и отсырели. Толку от них никакого.
- Интересно было бы посмотреть, как они дымят,- задумчиво протянул Чопик.
- Даа, интересно,- согласился Дадахан.

Далее следует провал в памяти. Сейчас уже трудно сказать кто предложил разжечь костер и просушить на нем БДШ. Но новое развлекалово вдохновило на дело и через несколько минут, на бетонной площадке, метрах в 20 от шахты горел приличный костер. Пока я его разжигал, Чопик и Дедахан, перемазавшись в ржавчине и тихо матерясь, выкатили из овражка БДШ и допинали её до костра.

Все остальное было делом техники. Дружными усилиями бочку воодрузили на костер, обложили дровами и принялись ждать. Сначала ждали с энтузиазмом. Подкидывали ветки, всячески стараясь произвести побольше огня, чтобы горело получше. Но бочка не подавала никаких признаков жизни и, минут через 20, мы, обломавшись, ушли в караул попить водички. Заодно позвонили в другие караулы, узнали, что происходит у них. Ничего интересного ни у кого не происходило, во втором были доярки, где-то пришли местные с магнитофоном и по связи орал Цой. Короче, вернулись на площадку мы не раньше чем через полчаса с намерениями потушить костер и пойти в деревенский магазин за печением к чаю. Но не суждено, видать, было нам попить чайку с печением в тот вечер.

БДШ, видимо солидно просохнув за время нашего отсутствия, начала подавать признаки жизни в ответ на мой пинок. Скатившись с костра, она с хлопком выплюнула струю желтого дыма оставившей на черном сапоге ярко оранжевые пятна (как потом выяснилось очень трудно отмываемые). Мало помалу, из всевозможных проржавевших отверстий с шипением стали выбрасываться похожие струйки. Сначала слабенькие, они с каждой секундой становились все напористей и сильнее. То-ли пинок сдетонировал какую-то реакцию, то-ли просто от долгого пребывания на огне, но БДШ ожила.

Еще не понимая, что произошло, мы стояли и смотрели на эту желто-оранжевую феерию, струйки которой стали формироваться в легкий столбик желтого дымка, поднимавшийся над площадкой. Зрелище было довольно интересным, пока в БДШ что-то не ухнуло, и она с грохотом выбросила вверх толстую, напористую струю желтого дыма. В полной уверенности грядущего взрыва, мы синхронно свалились под холм, приняв позу "вспышка сверху".

Полежав так мордой в траве с минуту, любопытство взяло свое. Выползнув на бетонную площадку мы воочию увидели его величество Пиздец в виде гудящего от напора кислотно-оражевого дыма с нарастающе страшным свистом бьющего из БДШ ввысь безоблачного неба. Мы стояли и заворожено смотрели на это действо. Было действительно красиво и даже как-то сюрреалистично. Голубое небо, разрезанное желтым столбом дыма, окруженное бесконечными зелеными полями и лесами, красота да и только. Однако очень скоро до меня дошло, что оценить пейзаж можем не только мы. Если им сейчас любуется хоть кто-то из офицеров, катающихся в районе в поисках баб или по каким другим делам, то ничего хорошего нам не светит.

- Чопик,- проорал я. - Дембель в опасности! Туши бочку.
- Чем тушить? Огнетушитель продали еще в прошлом месяце. - диким голосом завизжал Чопик.
- Песком, водой, Да чем, блять хотите, только тушите ее!, - продолжал орать я, судорожно пытаясь придумать, чем бы ее тушить.
Дедахан панически вскрикивая при каждом выхлопе дыма, причудливо размахивая руками нарезал круги вокруг костра.
- Надо ее накрыть чем-то, - осенило Чопика.

Но только он сделал движение в сторону караула, где находились одеяла, как в БДШ снова что-то громко ухнуло и дым повалил еще сильней.
Чопика и Дедахана как ветром сдуло под обрыв. Причем нашел я там одного только Чопика, в вышеупомянутой позе убитого ракетчика. Дедахан просто испарился.
- Солдаты, нам по любому пиздец, вперед тушить пока не ебануло. .
Мой призыв не произвел ожидаемого результата.
- Я ее тушить не буду, - завыл Чопик.
- К ней не подойти. Ложись, она сейчас взорвется. Нам всем будет хана!!

Все было ясно. Подчиненные взбунтовались, разбираться с ними было некогда. Дальнейшие мои действия были чисто машинальны. Подбежав к БДШ и, для поднятия боевого духа, громко матерясь я принялся остервенело пинать бочку в сторону шахты. Видимо, замысел был прост. Шахта глубиной 25 метров. Не ее дне скопилось немного дождевой воды. Бочка, упавшая с такой высоты легко расколется о торчащий из дна ромб, её содержимое попадет в воду, и проблема будет решена. На каждый пинок, БДШ отвечала новой струёй дыма. Приходилось всё время отбегать, в страхе, что вот сейчас она и рванет. Но она не взрывалась, и успешно докатилась до края шахты. Улегшись на бетонку я двумя ногами толкнул БДШ так, чтобы дать ей достаточное ускорение для попадания в шахту и избежать застревания во впадине у жерла. Это мне удалось, и гулкий хлопок на дне шахты известил о разрешении проблемы. БДШ погибла. Мы были спасены.

Подбежал Чопик и, неизвестно где прятавшийся до этого Дедахан. Заглянув в шахту, мы увидели затянутое желтую дымку постепенно ползущую вверх. Это пыль от удара - предположил Чопик. Я согласился. Грязные и усталые мы молча пошли отмываться в караул. Дедахана трясло. Он всегда неадекватно реагировал на окружающий его мир. По-моему, он тихо верил в узбекских шайтанов и прочую восточную нечисть, и несмотря на свое комсомольское членство, расценил увиденное как очередное доказательство правоты своих убеждений.

Дойти нам не удалось. Буквально через пару минут, с поля, за нашими спинами начали раздаваться многочисленные вопли колхозников.
- Нам пиздец, - сурово изрек Чопик первый обернувшийся на крики.

Из шахты напористо валил огромный, плотный, едко-желтый столб дыма. Непонятно откуда взявшийся ветерок подхватывал его на высоте метров в 25 и нес прямо на поле, где работали колхозники. В течение считанных минут его заволокло плотным желтым туманом. И судя по воплям, колхозники раскатисто матерясь, как те ежики в тумане, в панике убегали с места аварии.

Я не помню сколько мы стояли и смотрели на происходящее. Может 10 минут, а может и час. Наконец, устав и свыкшись с судьбой, я потащил пацанов умываться. Сомнений в том, что за нами сейчас приедут не было ни у кого. Быть арестованным и грязным не хотел никто.

К нашему удивлению, никто не приехал. Даже не позвонили. Совершив усилие над собой, я сам позвонил на центральный пункт, и поговорив с дежурным за жизнь, сообразил о полнейшем неведении центра о нашем происшествии. Так мы и легли спать, не ведая о сюрпризе уготовленном утренней зарей.

Встав рано утречком, соорудив веников из веток кустов мы пошли "заметать следы". Размели костер, подмели площадку. В тех местах, где струи дыма въелись в бетон, образовались ярко оранжевые пятна. Отмыть их было невозможно и Чопик с Дедаханом засыпав такие места горстью-другой земли просто втирали ее в бетонку сапогами. Получалось довольно хорошо и у нас забрезжила надежда на спасение. Так, потихоньку заметая и затаптывая оранжевые точки на бетонных плитах отмечавшие место очередного пинка, мы и достигли шахты.

Дальше была немая сцена. Двадцати пяти метровая шахта радиусом около четырех метров, бывшая ранее выкрашенной какой-то специальной, темно-зеленой краской, празднично сияла на солнце ядовито оранжевым жерлом. Покрашено было аккуратно и равномерно, со дна до самого верха. Отмыть такое было просто невозможно. Спрятать тоже. Мы были в жопе.

Дальнейшие события развивались довольно интересно. В двух словах,- нам повезло. Но можно и поподробнее.
Во первых, никто не заметил дыма кроме колхозников. До сих пор, я не понимаю, как нас пронесло. Но факт есть факт.

Во вторых, нам чудом удалось сдать дежурство следующей смене из довольно враждебной нам группы. Ихний сержант обломался идти со мной смотреть на шахту. Должен был по инструкции, но обломался, а я естественно не настаивал. Да и чего там проверять. Пломбы уже давно сняты, а жерло есть жерло, что с ним может случиться.

Далее судьба снова повернулась к нам сиськами сорок второго размера.
Ночью, после того как мы сдали дежурство, в караул приехали офицеры снимать кабеля из бункера, люк которого находился прямо около шахты. Ни один из них не заметил, что шахта перекрашена. Ночь или факт того, что они были в жопу пьяные, снова сыграли в нашу пользу. А скорее всего, они тыря казенное серебро и золото просто не видели ничего вокруг себя.

Прошло еще пару дней пока новая смена, выпив привезенные ими запасы водки, выползла позагорать к шахте. Со слов ихнего бойца, сержант долго смотрел на наше творение, не веря глазам своим. В принципе, я понимаю его ощущения. Две недели назад, когда он сдавал дежурство, все было зеленое. Даже если представить, что мы работали над перекраской шахты все это время, сделать это за такой короткий срок было просто невозможно. Да и как? Стены шахты были гладкими, и только узкая лестница с одной стороны вела на самое ее дно. Красить с нее было невозможно. Да и почему в такой неуставной цвет? Мысль о БДШ в голову ему не пришла. Да и откуда он мог знать. Мистики добавляло то, что никто из офицеров, работавших давеча у шахты, ничего не заметил. Озадаченный ситуацией, сержант побоялся делать какие-то выводы. Кто его знает. Вдруг шахта вчера ночью еще была зеленой? Что тогда? А может это офицеры ее как-то пометили. Пацаны терялись в догадках. Сержант чесал репу раздумывая о дальнейших действиях.

Звонить и докладывать неуставном окрасе шахты бы глупо и равносильно самоубийству. Решат что напился, пришлют дежурного лейтеху. Устроят шмон, найдут дембельские прибамбасы, радиоприемник, фотоаппарат и естественно со злости их уничтожат. Только за них отправят копать котлован, а ведь могут и шахту пришить в вину. Тогда кранты. Доказать, что-то будет крайне тяжело. По крайней мере, даже если он и не красил, то получается, либо он проворонил тех, кто это сделал, либо не принял дежурство по уставу. Только за это можно было поиметь достаточно неприятностей. Беседу с командиром полка, например. Поэтому он не позвонил.

К концу смены, он уже знал все, что произошло, от местных колхозников. Правда не знал, что горело. Последовав моему примеру, он приложил все усилия для сдачи дежурства третьей группе без засвечивания шахты. Ему это вполне удалось, бо принимавший сержант сконцентрировался на недостающих кастрюлях и под это дело совершенно забыл осмотреть объект. К моменту моей очереди, третья группа прошла через похожие размышления сдавшей им дежурство группы. За исключением факта полнейшего дебилизма ихнего сержанта все-же доложившего о находке.

Посовещавшись, офицеры решили дело замять. Ни один не доложил командиру. Петряев сразу понял чьих рук это дело и отозвав меня вечерком на прогулку поведал о своих подозрениях. Я не отрицал. Именно Паше врать не хотелось. Он не был зверем. Все что нас ждало, так это пара внеочередных нарядов, да и то под вопросом.

В четвертый караул, теперь приезжали как в музей. Я чувствовал себя художником-концептуалистом. Всем было интересно, как мы это сделали, но я наказал хранить гордое мужское молчание. Хотели сохранить технологический процесс в тайне, дабы избежать плагиата. Согласитесь, не каждый имеет шанс перекрасить шахту от баллистической ракеты.

Позже, чтобы завершить композицию, на отодвинутой крышке от шахты пришлось нарисовать огромный белый пацифистский знак. Получился памятник разоружению. Все американские авангардисты отдыхают. Это вам не здания в тряпочки заворачивать, или зонтики по Калифорнии расставлять.

Так было создано великолепное произведение искусства, может быть существующее до сих пор, если конечно шахту не засыпали или не разобрали. А еще, мы воочию убедились, что советские способы маскировки не ограничиваются легендарным способом В.И.Чапаева и Петьки, а сделаны добротно и эффективно, прекрасно работая безо всякой водки.

А сейчас, пойду-ка я похмелюсь, а то пью уже который день.
Ну пишите письма. Комментарии. Мне интересно будет почитать.
Спасибо.